- В этом году фестиваль «Зодчество» пройдет уже в 24-й раз, чем он будет отличаться от предыдущих?

- Фестиваль имеет богатую традицию. Это и преимущество, и балласт. В новых экономических условиях необходимы новые форматы, нужно, чтобы фестиваль приносил какой-то принципиально иной результат для города. Он должен быть не только смотром, но и реальным инструментом по развитию городских территорий, важной дискуссионной площадкой, где обсуждаются важнейшие вопросы развития городов - причем не только архитекторами, но и губернаторами, девелоперами, представителями бизнеса, экспертами, простыми горожанами. Мы увидели, как реально может работать подобный формат, на международной урбанистической биеннале UABB в Китае, в котором участвовала Россия. Фестиваль проходил на территории фабрики, которая после этого превратилась в уже готовый креативный кластер со всей необходимой инфраструктурой, производящий новые индустрии для городской экономики. Нам этот формат очень понравился, и мы стали анализировать, есть ли подобные территории в Москве. Мы провели переговоры с несколькими площадками, и наиболее удачной стала фабрика «Трехгорная мануфактура».

- Какие именно новые форматы вы планируете запустить на «Зодчестве 2016»?

- Фестиваль станет событием, на котором мы будем обсуждать проблемы подобных территорий в целом и на примере конкретной фабрики - «Трехгорной мануфактуры». У нас планируется конкурс для молодых архитекторов на проектирование общественных пространств, проекты которых можно будет в ближайшем времени реализовать. Будет конкурс и для производителей предметов городского благоустройства - городской мебели, освещения и т.д. Мы будем рассказывать, какие есть возможности у отечественных производителей элементов городского дизайна, «состыковывать» производителей с архитекторами.

- Какие наиболее острые проблемы вы как архитектор видите сегодня в Москве и региональных российских городах?

- Москва и региональные города принципиально отличаются и по масштабу, и по проблемам. Проблема Москвы - в том, что она является главным пылесосом ресурсов со всей страны. Она все всасывает, в том числе, и какие-то отрицательные моменты, и не всегда успевает справляться с такой плотностью населения, транспорта и ресурсов, хотя в последние годы этому уделяется принципиально больше внимания. А основная проблема провинциальных городов связана с запустением, вымиранием, потерей смыслов. Мы совместно с группой «Живые города» - сообществом экспертов из разных областей, объединившихся, чтобы создать центр по оживлению российских городов - вместе проанализировали, что делает город живым, какие форматы экономики и социального устройства востребованы обществом сейчас, какие виды пространства и деятельности должны существовать, чтобы удерживать жителей. Мы поняли, что трендом является наступление глобальной конкуренции городов. Все меньше представителей современных профессий удерживаются на одной территории, и мобильность населения будет только увеличиваться. Оживить город смогут только просвещенные граждане - лидеры изменений, которые, в отличие от пассивных жителей, не только обеспечивают функционирование города, но и способны перевести его в новое качество. Если город привлечет их, создав для них привлекательную среду, то он оживет.

- А власти поддержат эту инициативу?

- Власти понимают, что наступает конкуренция городов. Хорошо, если город уже исторически сложился и имеет устоявшийся функциональный уклад. Но гораздо хуже, если это моногород, возникший вокруг предприятия. Если оно оказывается неэффективным, останавливается, то весь город не живет, а выживает, и в перспективе - вымирает. И с этим гораздо сложнее. Тут надо переосмыслять саму миссию города, понять, надо ли его закрыть, или же найти для него новые смыслы существования. Такое создание смыслов - тренд, который уже довольно давно развивается в Европе и мире. В России тоже есть такие примеры: город-музей, город книг - когда ряд активностей создается вокруг литературы, город кино - когда там проводится кинофестиваль, который превращает город в Мекку для всего региона или даже мира. Можно создать город чего угодно, придумать новый смысл. А это не что иное, как новая индустрия - такая же, как остановившийся завод, но уже нового формата, более востребованная обществом.

- То есть архитектура и урбанистика могут создать новый смысл для города?

- Ну, они, скорее, могут подтолкнуть к этому сообщество неравнодушных граждан города, если власти с этим не справляются. Сообщество неравнодушных горожан может сформулировать смысл, а дело архитектуры и урбанистики - транслировать их в пространство, оформить эту миссию. Российские города, исключая Москву и Санкт-Петербург, сейчас крайне конкурентоспособны. С другой стороны, наше преимущество перед Европой в том, что у нас гораздо больше процент сознательных, активных жителей, заинтересованных в трансформации своих родных городов. То есть среда - хуже, а активности - больше.

- Какие из недавних российских проектов в сфере архитектуры и урбанистики вы считаете наиболее значимыми?

- В Москве - активная реновация «ржавого» пояса. Это как раз на тему новой жизни индустриальных территорий. Но, к сожалению, новая жизнь - зачистка старой. Конечно, хотелось бы больше оставлять эти частицы старых исторических пространств. Российский подход к таким пространствам должен представлять собой нечто среднее между принятыми в европейской и азиатской культурах. В Японии, например, храм через сто лет сносится и строится его копия. В Европе - наоборот, максимальное сохранение. Хотелось бы серединный подход: сохранять элементы исторической застройки и как-то их интегрировать в новую. К сожалению, в Москве таких примеров немного. А не в Москве - наоборот, нет ни сил, ни средств на серьезные урбанистические проекты комплексного развития территории. А если они есть - то все сносится и строится современный деловой квартал. Если же не сносится - то это даже хорошо: может быть, следующие поколения поймут, что лучше не сносить, а использовать эти пространства.

- А в чем заключаются преимущества исторических пространств перед вновь созданными?

- Вы знаете, на китайской биеннале в Шеньчжэне, которая проходила на территории мукомольной фабрики, я был поражен архитектурой силосных башен. Четыре гигантских бетонных цилиндра высотой 30 метров. Вообще элеваторы - частый атрибут предприятий, везде они выполняют какую-то функцию. Но если относится к ним к архитектурным пространствам, то обнаружится, что у них совершенно невероятная архитектурная энергетика и сила. В них можно делать что угодно: организовывать выставки, какие-то события, перформансы, музыкальные представления, устраивать культурные центры. Там есть все - начиная от потрясающей акустики и заканчивая уникальной энергетикой. Когда я там находился, у меня было ощущение, что я как будто в средневековом соборе. И нарочно, заново построить такие пространства современная архитектура вряд ли сумеет. Это универсальные качественные сооружения, с большим запасом прочности, высокими этажами. В их освоении заключается антикризисный, экономичный и ресурсосберегающий подход.